Расколь и начальное образование в Тобольской губернии

Т.Б. Неупокоева

МОУ «Гимназия №57»

РАСКОЛ И НАЧАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В

ТОБОЛЬСКОЙ ГУБЕРНИИ XIX – НАЧАЛА XX ВВ.: ПРОБЛЕМА ВЗАИМОВЛИЯНИЯ

В настоящей статье предпринята попытка установить степень влияния друг на друга проживающих в Тобольской губернии раскольников и различных элементов системы начального образования. Первыми раскольниками в Сибири считаются: сосланный в 1660 г. из Казани в г. Енисейск монах Иосиф Истомин, старец Авраам Жидовин и др. Одним из главных пунктов раскола собственно в Тобольской губернии являлась Утятская слобода Курганского уезда (позднее село), где проживал некий Федька Иноземцев, к которому стекался народ «покидая свои дворы и животы, и скот, и хлеб». Меры властей против раскольников провоцировали самосожжения в течение всего XVII и XVIII вв. Последний случай зафиксирован 3 марта 1784 г. в деревне Тарской, где сгорело 16 человек. Раскол в Тобольской губернии принял следующие формы: поповщина и безпоповщина. Первая, в свою очередь, подразделяется на единоверцев (последователей австрийского священства), беглопоповцев и стариковщину. Среди безпоповцев выделяют поморцев, федосеевцев, филипповцев, странников, немолян, молокан, субботников и др. По сведениям Тобольской духовной консистории в Тобольской губернии состояло раскольников: в 1870 г. – 33,551 чел., 1875 г. – 37,339, 1880 г. – 42287. К 1897 г. общее число раскольников составило около 4% населения губернии. Наибольшее их количество проживало в Ялуторовском и Курганском округах (1, 44-46). По сведениям Г.Я. Маляревского, в Ялуторовском уезде на 190 тысяч населения число раскольников составляло примерно 30 тысяч человек. Причем, в большинстве мест «раскольники невежественны и просты, что плохо сознают, в чем их «вера» и какое отличие их от «мирских», где раскол держится только на старой привычке, потому, что отцы так верили …» (2, 33).

В 1836 г. император Николай I приказал применить «Правила первоначального обучения поселянских детей в Олонецкой епархии» во всех губерниях, где есть раскольники. Это означало распространение этих «Правил» на Тобольскую епархию. Обязанность обучения в них детей была возложена на приходское духовенство. Так, через школы при церквях и монастырях, было положено начало созданию первой массовой формы начального образования сельского населения Тобольской губернии. Кроме того, начальная школа, кроме своей главной образовательной функции, должна была стать одним из средств борьбы с расколом. Например, в декабрьском 1859 г. письме Тобольского общего губернского управления на имя епископа Тобольского и Сибирского говорилось, что открытие в с. Туголымском приходского училища необходимо потому, что «между поселянами существует дух раскола, с введением же образования и вразумления юношества, в догматах православной веры, заблуждение это прекратится» (3, 260).

В 50-х гг. XIX в. возникнут начальные школы Министерства Государственных Имуществ и других ведомств, но цель на противодействие расколу у них также сохранится. Например, из июльского 1882 г. указа Тобольской духовной консистории следовало «всеми мерами стараться привлекать детей раскольников в сельские школы, чтобы при преподавании Закона Божия внедрять в детях здравые и истинные понятия о церкви Православной, ее догматах и обрядах, чем положится в будущем надежная преграда увлечению заблуждениями раскольников и их превратными разного рода, толкованиями» (4, 457).

Наблюдатель церковных школ Тобольской епархии Г.Я. Маляревский откровенно и емко называл начальную школу как «самое главное оружие в борьбе с расколом» (5, 55-об). В этом же духе звучат слова из январского 1917 г. доклада уездного наблюдателя церковных школ Курганского уезда священника А. Коровина, что Савинская церковно-приходская школа «в миссионерских целях может быть очень полезной, как светоч православия среди зараженного расколом населения» (6, 23). И действительно, во многих случаях удавалось «привлечь» детей раскольников в школы для получения образования. Так, из рапорта 1885 г. священника Курганской Троицкой церкви В. Румянцева в Тобольскую духовную консисторию следовало, что в церковно-приходской школе в д. Малой Чаусовой обучается 12 мальчиков и 11 девочек. Из них – «один из раскольничьих детей (безпоповщинской секты)» (7, 140). Или, священник Покровской церкви М.Бирюков в июльском 1886 г. отчете на имя наблюдателя церковно-приходских школ благочинного священника Н. Грифцова доносил, что школа грамоты в д. Пиминовке имеет 12 учеников, из них 2 мальчика – это дети раскольников (8, 1-об). В ноябрьском 1894 г. рапорте в Тобольский епархиальный училищный совет заведующего Александровской школы грамоты священника И. Карпинского говорилось, что школу грамоты перевел в д. Сосновку, «где почти на половину жителей числятся раскольниками и некоторые всякими мерами стараются совращать православных в свой пагубный раскол» (9, 114).

Однако следует отметить, что чаще всего раскольники не только отказывались отдавать своих детей в министерские и церковные школы, но и всеми мерами препятствовали их открытию. Например, настоятель Утятской Богоявленской церкви священник В. Серебреников в декабрьском 1885 г. докладе на имя благочинного священника Н. Грифцова сообщал, что препятствием к открытию в д. Галишевой церковно-приходской школы «служили раскольники, им не хотелось иметь подобной школы и только на шестом собрании сельские обыватели согласились на открытие школы, за исключением, конечно, раскольников» (10, 109). В ведомости Тобольского епархиального училищного совета за 1885 г. одним из препятствий к открытию церковных школ также называется «существование раскольников» (11, 148). В мае 1908 г. учитель Мочаловского сельского училища доносил инспектору народных училищ 2-го района Тобольской губернии, что «старообрядцы отказываются от школы» (12, 27-об).

Такое противостояние начальной школы и раскольников в ряде случаев выражалось и в более активной форме. Так, из январского 1888 г. рапорта благочинного священника Н. Грифцова в Тобольский епархиальный училищный совет становится известно о пререканиях богатого раскольника д. Сычево Ивана Асташина с крестьянами о закрытии Сычевской церковно-приходской школы. Он был ее откровенным противником потому, что «ранее в этой деревне было свое раскольническое училище (13, 11). Или, из отчета епархиального наблюдателя церковных школ Г.Я. Маляревского за 1896 г. узнаем, что сельское общество д. Могильной для школы грамоты «не дало ничего, вследствие влияния многочисленных и богатых раскольников, проживающих в этой деревне» (14, 17). В другом случае, когда в 1907 г. учитель Каранчуков Н.К. приехал в с. Сосновку учить детей, то местные старообрядцы его «недружелюбно встретили» со следующими комментариями: «Школу не надо; учить детей не будем, одно баловство да расход»; «мы старообрядцы боимся, что ты наших робят заставишь молиться вместе с мирянами и испоганишь их» (15, 3, 16-об). В церковной школе в Сивковском единоверческом приходе, отец-раскольник одного из учеников, «прийдя однажды в школу и увидя, что некоторые из учеников читают по книгам гражданской печати, тот час же увел из училища своего сына и более не позволял ему посещать школу» (16, 35).

Начальные школы как новый институт в сельской местности должен был постепенно монополизировать сферу образования. Об этом свидетельствует отношение 1850 г. членов причта в волостное правление с. Сычево: «если где есть тайные учители раскольники и посельщики, таковым воспретить обучать детей нашего прихода» (17, 451). Тем не менее, в делопроизводственной документации и мемуарах того времени есть масса примеров, когда и среди учительства были сторонники «старой» веры. Так, из воспоминаний учителя Перова А.С. узнаем, что во время посещения инспектором народных училищ Осиповым Костоусовской школы в декабре 1910 г. он обнаружил, что «учительница Харламова «заставляла» молиться православных учеников старообрядческой иконе и приказал немедленно из школы старообрядческую икону убрать, а учительницу уволил» (18, 17). Или, в этом же 1910 г. распоряжением инспектора народных училищ Осипова учительнице Старо-Першинского училища Борисовой Т.А., которая оказалась староверкой, было предложено «принять православие или подать заявление об увольнении с работы» (19, 19). В том же русле информация и из мартовского 1917 г. заявления учительницы Сусловской церковно-приходской школы Ф. Бубеньщиковой, в котором она пишет, что «по распоряжению епископа Варнавы уволена за то, что происходила из старообрядцев» (20, 10).

Таким образом, можно говорить об активном взаимовлиянии раскола и начального образования друг на друга. Начальная школа в сельской местности Тобольской губернии, кроме основной просветительской задачи, еще должна была противодействовать распространению раскола и способствовать уменьшению числа раскольников, т.е. выполнять миссионерскую миссию. Раскольники, в свою очередь, более или менее успешно препятствовали генезису начального образования. В этом заключался один из элементов региональной специфики Тобольского губернии в XIX- начале XX вв.

Список примечаний: