ТЕМА «Тайна имени Александр»

Александр (др. — "защитник", "мужчина") — одно из самых популярных мужских имён. Женская форма имени — Александра.

Уменьшительные формы имени Александр: Саша, Саня, Санёк, Сашок, Сашулька, Сашенька, Санечка, Сашка, Сашуля, Сашуня, Санюша, Санчо; Шура, Шурочка, Шурик, Шурка.
Имя включено в свод еврейских имён, как дань благородству и милосердию Александра Македонского, проявленному при завоевании Святой Земли.

Именины: 8, 22, 26, 28, 29 марта, 23, 30 апреля, 3, 26 мая, 2, 15, 22, 23 июня, 16, 22, 23 июля, 14, 24, 25 августа, 12 сентября, 11 октября, 4, 22 ноября, 6, 25 декабря..

Тайна имени Александр — «мужественный защитник» (греческое) Он всегда решителен, умен, остроумен и общителен. Но часто бывает вспыльчив, дерзок, резок, не соблюдает рамок приличия. Кто пытается воздействовать на него с позиции силы, путь не рассчитывает на успех. По натуре Александр нтроверт, старается убежать от действительности, прячется в своем подсознании. Обладает живым воображением и неимоверной любознательностью. Имеет синтетический склад мышления и надежную память. Заранее оправдывает свои действия и поступки, особенно когда заслуживает осуждения. На первый взгляд, у него недюжинная сила воли, и он может приложить все усилия для достижения цели, но в его решительности присутствует все же некая доля сомнений, шаткости. Он испытывает страх перед неизвестностью, часто и необоснованно опасается неудач. В настойчивости есть некоторое беспокойство, оно и определяет непостоянство характера. Быстрота реакции Александра на события настолько велика, что порой приобретает форму побега от нежелательных ситуаций. И тогда он даже производит впечатление несерьезного человека. Его трудно понять, он слишком независим, хотя и стремится к пристанищу, где бы он нашел заботу и безопасность. Истинное лицо открывается лишь после поступков, противоречащих нормам морали. Тогда он срывает завесу загадочности и ищет помощи у друзей. Дружбу воспринимает глубоко, нередко страстная любовь перерастает у него в крепкую дружбу, но многих женщин это обижает. Александр достаточно активен, но старается произвести впечатление, что труд на производстве ему утомителен, и он мечтает вернуться домой, где может делать все, что заблагорассудится. На самом же деле жене долго приходится ждать, когда он возвратится с работы домой. Часто ищет что-то невероятное и проходит мимо реальной возможности. Везение и счастливая судьба помогают вырваться из неприятных ситуаций. Этот мужчина всю жизнь нуждается в сильном партнере — будь то мать или жена. Александра не привлекает наука, а если и привлекает, то лишь ради личных амбиций. Это тип независимого одиночки, не переносящего педагогический процесс в школе, где нужно учиться по принуждению. Имеет артистическую натуру. Может стать талантливым актером, режиссером, конферансье, работником радио и телевидения, но может быть и одиноким путешественником, моряком, юристом. Артисты или журналисты с именем Александр способны воспроизвести образ человека необыкновенной правдивостью.

Здоровье Александра не слишком крепкое Легко переутомляется. Ему следует заботиться о желудке и кишечнике. В детстве Саша страдает легочными заболеваниями. Александр умеет внутренне собраться, у него так же потребность к самовыражению, захвату пространства, обладает сомодисциплиной. Умеет вовремя мобилизоваться. Быстро схватывает конкретику, очень быстро ориентируется, самоуверенный и храбрый. Иногда действует безрассудно и рискованно. У Александра сильные эмоции и перемена увлечений Чувственность несет в себе нечто детское с подсознательной тягой к материнскому теплу. «Зимний» Александр неуравновешен, интересы его неупорядочены. «Осенний» — более уравновешенный, но не менее бесшабашен. Может натворить множество глупостей, но затем, проанализировав, упорно исправлять положение. Из Александра может получиться неплохой предприниматель, работник торговой сферы. Имя подходит к отчествам: Сергеевич, Михайлович, Филиппович, Анатольевич, Эммануилович, Григорьевич, Валентинович, Яковлевич. «Летний» Александр — неутомимый искатель любовных приключений, что приводит его к неприятностям. Прекрасный художник-график, литератор. «Весенний» Александр — натура поэтическая. Весел, умен, бесшабашен. Но и обидчив, чувствителен. Имя подходит к отчествам: Дмитриевич, Богданович, Станиславович, Владиславович, Евгеньевич, Данилович.

Имя Александр соответствует в своей основе сангвинистическому темпераменту с уклоном к холерическому. Благородство, открытость настроения, легкость обращения с людьми характерны для этого имени; легкость, но не поверхностность. К признакам имени Александр относятся также сердечность и доброта. В отношении к женщинам — предупредительность, любезность, переходящая без задержек и внутреннего упора в ухаживание, но обыкновенно в силу предупредительности, как нечто такое, что принято, подразумевается и ждется: как готовность поскорее воздать должное, и оно имеет внутреннюю меру остаться в пределах легкого флирта, который заканчивается с такой же готовностью, как и завязывается. Эти отношения, как и вообще отношения с людьми, не взрывают плугом внутренней жизни, если о них нельзя сказать как о скользящих по поверхности, то, пожалуй, самое верное слово будет «катятся»: так два соприкасающихся вала добросовестно вращают один другого, не испытывая страдания от этого временного соприкосновения, но — и тоски, когда соприкосновению наступает конец. При зубчатом сцеплении каждому из колес необходимо вращаться в ритм с другим или отодвинуться, чтобы не быть поломанным, а при скольжении валов этого соответствия скоростей может и не быть; и каждому из валов почти безразлично, как вращается с ним соприкасающийся. Это о жизненных отношениях Александров, но то же и о соприкосновениях умственных. Тут те же удобоподвижность и готовность, как и то же равнодушие или, скорее, то же недопущение мысли под кожу. Ум Александров четкий и трезвый, слегка иронический, быстр и многосторонен. Но это ум самоудовлетворенный своей гармоничностью, и он боится вопросов, разрывающих недра и могущих, естественно, нарушить установившееся равновесие. Поэтому это ум довольно широкий, но самооберегающийся от пафоса всеобъемлемости, — крепкий и быстрый, но без духовного натиска; справедливо взвешивающий многое, но не врывающийся в глубину, — не столько потому, что не может, сколько чтобы уберечь себя от потрясения. Благородство этого духовного склада, рыцарство — не вспышка и порыв, а склонность, оформленная вроде правила, и потому легко получает несколько искусственный характер. Тогда это благородство программно и отвлеченно, однако не как маска лукавства, а скорее, как искренне ценимая роль, за которую надо держаться отчасти из-за самолюбия. Готовность вступаться за всякую правду слишком формальна, и правда вообще может быть у Александров неправдой в частности, в конкретной жизни. Некоторая холодность ума, ради поддержки гармонии, восполняется аффектацией. Это «вообще» в характере делает типическим для великих людей, оно наиболее им свойственно, ибо «вообще», сказанное в полный голос, — а так именно оно говорится у великих — становится общечеловеческим и истинно человечным. Имя Александр хочет быть микрокосмом1 и, когда получает достаточный питательный материал для оформления, то становится таковым: гением. Но эта гармония и самоудовлетворенность имени может быть не по плечу всякому: не имея сил стать даже большим, он, помимо желания, тянется к великости. Баобаб в цветочном горшке — все баобаб, хотя и заморенный и хилый, но если бы кто-то сказал, что ему лучше в данных условиях быть только редиской, тот, вероятно, не ошибся бы. Однако совет его был бы впустую. Так и Александр есть Александр. Но «великость» в малых размерах, «великость» обыкновенных Александров дает карликовые деревца японских садов. В Александрах обычно некоторая тонкая отрешенность от жизни. У них подрезаны какие-то тончайшие, почти незримые волосные корни, но эти корни существенны для питания: они уходят в недра жизни, в миры иные. Отсюда — некоторый уклон к отвлеченным началам, построения жизни по схемам, рационализирование, хотя и в очень тонком виде: Александр отвлечен не по воле к рационализму, не жаром самоутверждающегося разума, а за недостатком питающих его начал жизни; его рационализм не положительный, а отрицательный. Поэтому этот тонкий рационализм лишен наступательной энергии, фанатизма, страстности, обнаруживает готовность к гибкости и уступчивости, мягок или, точнее сказать, эластичен и житейски удобен. Сама программность Александров, о которой говорилось выше, имеет источником отсутствие достаточно плотного соприкосновения с космосом; Александр не видит своей нарочитости, ибо не имеет притока извне, бытийная вязкость которого противостояла бы его поведению по схемам: он берет в основу отвлеченные схемы опять-таки не по особой любви к ним, а за неимением первоначальных жизненных впечатлений из глубин. И его нарочитость оценивается им не как неискренность, а как жизненный remplis sage2 лучшего сорта, — да из remplis sage’ей это действительно исход наилучший; в самом деле, если у меня нет вдохновения к действию, а действовать необходимо, то нарочитое благородство предпочтительно таковым же неблагородству. Великий Александр, будучи микрокосмом, в себе самом нашел бы источники желанных решений; малый же Саша, тоже самозамкнутый, — должен искать в себе же источники, и решение естественно идет от рассудка — схематичное и отвлеченное, но все же гармоничное настолько, насколько может быть гармоничным рассудочное решение. В связи с тем свойством, которому не находится более подходящего названия, нежели отвлеченность, хотя это название и не вполне удачно, имя Александр придает личности законодательность. Не по воле к власти, а по своей наджизненной и отчасти внежизненной структуре Александр легко делается центром неких норм для окружающих и садится, усаживаемый или притязающий воссесть, на некоторую трибуну. В этом проявляется отмеченная выше самозамкнутость, самодовлеемость Александра: он — монада3, не имеющая окон… В больших размерах это свойство довлеемости есть условие гениальности. В малых же — какой-то неприспособленности к жизни, хотя в смысле более тонком, чем внешняя успешливость; дело-то и жизнь Александра сопровождаются успехом, даже гораздо выше среднего, но он не отменяет более тонкого впечатления какой-то не то незадачливости, не то недовершенности. Впрочем, гениальность ли или жизненная неприлаженность, но и то, и другое, как свойство монады, ведет к внутреннему одиночеству. Приятели и любимые товарищи, ценные собеседники и желанные гости в отношении всех и вообще, Александры не могут и не хотят делаться таковыми в частности и в отношении единственных лиц, такая единственность вторгалась бы требовательно в их гармонический мирок и распахивала бы окна, которые должны быть в нем закрыты. Лучшие, какие только могут существовать, приятели, Александры не суть лучшие друга, именно потому не суть, что они, как круглые, катятся ко всем, ни в кого не втыкаясь острым ребром, но и ни за кого не зацепляясь. Может быть, дружбе, как цемент, нужны страдания, и там, где все гладко, нет почвы и для разрывающего монадные оболочки объединения. Приятность Александров вообще не дает им быть до конца близкими и до конца открытыми в частности: такая близость всегда сопровождается звучанием трагическим, а трагизм и дионисство4 неотделимы друг от друга. Александры же не хотят дионисства, как прямо противоположного их уже данной цельности. Близость до конца кажется Александрам и стеснительной, и несправедливой, а кроме того — аффектированной. Достойно внимания, что они признают настоящую аффектацию в стиле французских трагедий, когда она сознательна, и боятся, как аффектированных, избытков жизни, когда они стихийны, — боятся греческой трагедии. В силу своей самодовлеемости, в силу монархичности своей природы, Александры могут быть очень тороваты5, щедры и великодушны; они могут без оглядок жертвовать своим. Но они мало склонны жертвовать собой, и это создает при близости к ним преграду для совсем близкого общения, и наоборот — отсюда чувство отрешенности их. Живые и веселые на поверхности, внутри они питают струйки пессимизма. Несмотря на успехи, несмотря на всеобщее признание, они не удовлетворены: все чего-то главного не хватает. Но этот пессимизм их не есть ни теоретическое убеждение, которое, напротив, скорее оптимистично, ни органическая боль, а нечто вторичное и производное, хотя и необходимое: неразлучная с ними тень их самодовлеемости. В итоге: Александр есть имя не самое глубокое, но самое гармоничное, самое внутри себя пропорциональное.

Тайна имени Александр 1 Микрокосм — человек как подобие, отражение, символ Вселенной макрокосма.

2 Высшая мудрость (фр.).

3 Монада — единица, единое.

4 От имени Дионис — в древнегреческой мифологии бог вина и веселья.