Понимание Басё. Ворон
ВпечатлениеАвтор плэйкаста: Agsorokina
Создан: 3 августа 2012 20:18 Мацуо Басё На голой ветке
Ворон сидит одиноко.
Осенний вечер.
voron_yap.jpg Перед нами словно бы монохромный рисунок тушью.Как и японская живопись, эта поэзия вроде бы тоже «плоскостная». Но как обманчиво это первое впечатление!
Рассмотрим, что говорят эти три строки и как они это делают с нами. Пройдем анализ смыслов послойно, и мы увидим, что он не так прост.
Работать с текстом легко, поскольку это символ, очищенный от любых декоров. Остается только прочитать, что стоит за этой графической простотой.Пространство
Большое пространство здесь дано в контрасте с маленьким: «ворон» – он меньше человека. Небольшое живое существо. К тому же сидящее так «одиноко».
Откуда мы знаем про большое пространство? Из подразумеваемого, знаемого контекста: цепь ассоциаций нас сюда втягивает: ветка – часть дерева. Дальше – больше: ветка – дерево – возможно лес – это и есть контекст, это подразумеваемое большое пространство.
Но в данном случае обозримое мало: это «голая ветка» – умело кадрированное пространство. Оно кадрировано смыслом: только этот кусочек имеет значение для смотрящего на мир поэта. Голая ветка и на ней одинокий ворон.
Вот такая система «матрешки» пространства, заданная одним словом – ветка.
Символически перед нами последняя фаза жизни перед смертью, умирание. Осенний вечер – это еще не зима, не смерть, это ее преддверие.
voron_sidit_odinoko.jpg Поздняя осень – вот время голых веток. Так задана фаза, которая подразумевает в качестве контекста знание всего Пути, всего Дао: т.е. Большого Круга, цикла чего угодно. Цикла жизни прежде всего, поскольку имеет смысл для пишущего только сама его жизнь.Но задан этот многозначный символ тоже конкретно.
Осень – это конец большого годичного цикла, осенний.
И второе – вечер – это конец дневного, т.е. малого, цикла.
И опять получается вложенность нескольких времен: малого, среднего и большого. Двумя словами: осенний вечер.
Кроме того, время здесь застывает, оно почти не течет. Поскольку смотрит на все это замерзший маленький старый человек. И отсюда по ассоциации – либо очень медленный, замерзший ритм затихающей жизни, наподобие органных вещей Баха, либо просто символическая вневременность, на пороге которой стоит Басё.
Таков хронотоп стиха: в нем три вложенных масштаба и в пространстве, и во времени. А при этом все задано через конкретные обстоятельства места и времени.
Заметим, что если отвлечься от хронотопа и его конкретики, это вообще три вложенных символических мира: надмир, мир, подмир. И Человек, поэт, дислоцирован в самом конце это цепочки – он так мал. Но размышляет обо всем этом великом именно он. И в этом ощущает свое величие. Миссию.
Произведём олицетворение, заданное хронотопом: одинокий старый человек размышляет о конце своего жизненного пути в большом масштабе – масштабе жизни в целом. А всего масштабов три, это масштаб в масштабе, повторенный дважды. Отсюда метасмысл: это и общее, и особенное, и единичное, даже конкретное – все задано. Чем? Парой слов.ФОРМАЛЬНЫЕ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНЫЕ СРЕДСТВА
voron_star.jpg Свето-цветовой стройПойдем от изображенного. Вечером в сумерках виден только силуэт. То есть мы имеем отсутствие цвета, что и равно графичности. Но почему выбрано это решение? По смыслу: на пороге смерти жизнь лишается красок.
Вроде бы перед нами простая чёрно-белая графичность. На самом деле она очень сложная. Поскольку это не черно-белое, нет тут белого вообще. Во-первых, поздняя осень, время голых веток. Во-вторых, вечер, сумерки, и уже поэтому мир вообще темно-серый. Темное пятно на темно-сером – вот такая графика.
Это очень точное определение формальных средств декаданса (категории низменного). Контраста, который можно было ожидать от «графичности», здесь нет. А есть нюанс темно-серого и темно-темно серого. Поскольку и черного тут нет: ворон на ветке от нас отнесен в пространстве. А такое пятно, даже черное, смягчается в тоне воздухом, к тому же влажным. Оно становится слегка размытым темно-темно-серым силуэтом на темно-сером фоне.Линейность.
У нас всего два объекта: озябший черный ворон и голая ветка.
Ворон сжался от холода, инстинктивно подобрал под себя все перья и скукожился, превратившись в пятно-монолит с еле видимыми штрихами перьев по силуэту. Даже клюв прикрыт озябшими крыльями, не различить. Остаются только лапы, судорожно вцепившиеся в голую ветку. Вот его рисунок.
По контрасту с его монолитностью возникает ломаная линия ветки. Японцы страсть как любят сложные, корявые на наш вкус, ветки, контрастирующие с листьями. И в изобразительном искусстве, и в экибанах. Ветка скорее всего именно такая, очень корявая. И к тому же она «голая», т.е без листьев. Поскольку поздняя осень, холодно и сыро, на коре ветки я бы нарисовал едва заметный блик. Сидеть на такой мокрой и холодной ветке крайне неприятно. Но у ворона выбора нет. И сил улететь в поисках укрытия тоже нет. Он стар и голоден, он очень устал.
Образ ветки – ломаная, хрупкая, влажная, холодная. Зрительно она и растворяется в пространстве, и одновременно подразумевает
voron.jpeg пространство, без которого ветку трудно представить. Она живет за кадром, продолжается. Ее «длящийся» смысл противостоит сконцентрированному статичному моно-пятну ворона.А как это сделано звуками стиха: сам стих – ломаный, спотыкающийся, следовательно, ритм самого образа (композиции) – тоже ломаный. Эта звукопись, эта антимузыка – смысловая.
ИНДИКАЦИОННЫЕ ПАРЫ
В паре «репрезентативность – интонирование»: здесь задано предельное интонирование. Представлять почти нечего, и тем не менее все представлено, доложено: ветка и на ней ворон, ветка голая, ворон сидит одиноко. Не знаю, как там в подлиннике, а в переводе все очень скупо. Японский минимализм.
Пара «мы – я» (свобода общества – свобода личности). Все сказано: ворон сидит одиноко, это акцент на обособленности, не включенности в сообщество себе подобных.
Пара «деятельность – страдание». Стихом задана интонации оцепенения, погруженности внутрь себя, недействия. А бездействие есть страдание.
Страдание – антитеза действию, это зеркально. Цвет и Действие были в его жизни, когда он был молод и здоров, тогда он был деятелен. Здесь же – конец жизни, старость, влекущие страдание и одиночество.
Главный ключ ощущений – температурный: словосочетание «голая ветка» подразумевает, что ветер сорвал все листья. Интонация расширяется к концу: – холодно и одиноко.
voron_sidit_odinoko...jpg Смысл расширяется: «Страдающему старику холодно и одиноко».Кроме того, в этом повествовании присутствует влажность: ряд «осень, дождь. Вечер-то осенний, поэтому скорее всего дождливый. Выть от тоски хочется.Культурный контекст.
Для тех, кто знает японскую поэзию, а в Японии ее знают все, история Басё является такой же классической, как для нас история жизни Пушкина. Это означает для любого японца, что старый Басё сидит в ветхой хижине, которую когда-то подарил ему благодарный ученик. В ней давно прохудилась крыша. Рядом – река, с которой дует холодный и влажный ветер. И он вроде как размышляет, что он одинок, у него нет семьи, что жизнь его окончена. Но это на поверхности, поскольку он говорит нам: так всегда, это порядок вещей, и не только в этом мире. Остается понять самое главное – отношение к этому поэта. А оно особое.
Всё это концентрируется в одном смутном графическом образе.
Этот образ написан тушью на сероватой бумаге осеннего неба. Или скорее как бы вырезан из черной бумаги и наклеен на эту серую поверхность.
Ветка и ворон, вот и вся конкретика. Остальное – в контексте места и времени: «осенний вечер». Указано только место во временном цикле – на пороге смерти чего-то важного, а пространственно – нигде и везде, не имеет значения, где именно. Поскольку это – символ.
Ворон – это не ворона, которая летает в стае (образ в Японии традиционно комический).
Одинокий ворон – это сила, сила духа, мистическая сила. Одинокий, гордый, а главное – не побеждённый жизнью даже на пороге смерти.
voron_sidit_odinokomi.jpg Хотя зрительно образ сообщает нам сжатие, надлом, отсутствие энергии, поскольку по смыслу это порог смерти. Но в этом и есть главный смысл: я не побежден, я почти мертв, и все-таки, я волен.
В эстетике дзен-буддизма ворон имеет в ряду аллегорических образов еще и свой особый смысл. Ворон питается не мясом, а отбросами. А известно, что Басё жил подаянием, оставаясь при этом и внешне и внутренне свободным. Такова цена свободы, вольности.
Так страшно он подводит итог своей жизни и делает это безжалостно по отношению к себе. И не ждет сострадания, ибо неоткуда его ждать.
Итак, перед нами небольшое живое существо. Это нищий, одинокий, гордый, но не побежденный жизнью, свободный духом старый поэт. Он голоден, он замерзает и стынет от влажного ветра, всеми покинутый в свой последний час в своей нищей лачуге.
Он выполняет Долг Поэта. Это он рисует нам – то ли символ, то ли иероглиф своего состояния, проводя кисточкой с черной тушью по темно-сероватой бумаге неба.
Но говоря это, видимое, он говорит другое, невидимое. Он выбрал свой путь свободы давно и теперь, на пороге смерти, ни о чем не жалея. Он принимает этот вечный порядок вещей, поскольку проник в него своим сознанием и разумом.
Мы нанизываем все эти вечные смыслы на скромный рисунок из трех строк и восьми (в переводе) слов.
Чтобы понять эти восемь слов, понадобилось восемь страниц текста.
источник http://alexnn.trinitas.pro/2011/01/26/ponimanie-basyo/
Автор: Сорокина Агнесса Ивановна