Женщины на войне (альбом)
МКОУ «Нижнемамонская СОШ №2» Подготовили учащиеся 6 класса Классный руководитель Маслова Ирина Викторовна
Женщины уходили на фронт. Они утоляли боль и подносили снаряды, они были снайперами, лётчиками, моряками, танкистами- они были солдатами. Но слово тоже было оружием, русский язык -немеркнущей ценностью, и они становились поэтами.
52-летняя Анна Андреевна Ахматова и 30-летняя Ольга Фёдоровна Берггольц - поэтический, суровый и возвышенный нерв блокадного Ленинграда.
Крестьянская дочь Саломея Нерис в тяжкие дни войны мечтает об освобождённой земле.
На фронт идёт 17-летняя Юлия Друнина, становится медсестрой Вероника Тушнова.
Женщины, прошедшие войну, прожили две жизни - женскую и мужскую. Наши женщины, наши солдаты и поэты.
Много нынче в памяти потухло,
а живет безделица, пустяк:
девочкой потерянная кукла
на железных скрещенных путях.
Над платформой пар от паровозов
низко плыл, в равнину уходя...
Теплый дождь шушукался в березах,
но никто не замечал дождя.
Эшелоны шли тогда к востоку,
молча шли, без света и воды,
полные внезапной и жестокой,
горькой человеческой беды.
Девочка кричала и просила
и рвалась из материнских рук,—
показалась ей такой красивой
и желанной эта кукла вдруг.
Но никто не подал ей игрушки,
и толпа, к посадке торопясь,
куклу затоптала у теплушки
в жидкую струящуюся грязь.
Маленькая смерти не поверит,
и разлуки не поймет она...
Так хоть этой крохотной потерей
дотянулась до нее война.
Некуда от странной мысли деться:
это не игрушка, не пустяк,—
это, может быть, обломок детства
на железных скрещенных путях
Юлия Друнина «Зинка» 1.Мы легли у разбитой ели, Ждем, когда же начнет светлеть. Под шинелью вдвоем теплее На продрогшей, сырой земле. - Знаешь, Юлька, я против грусти, Но сегодня она не в счет. Дома, в яблочном захолустье, Мама, мамка моя живет. У тебя есть друзья, любимый. У меня лишь она одна. Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом бурлит весна. Старой кажется: каждый кустик Беспокойную дочку ждет Знаешь, Юлька, я против грусти, Но сегодня она не в счет. Отогрелись мы еле-еле, Вдруг приказ: 'Выступать вперед!' Снова рядом в сырой шинели Светлокосый солдат идет. 2. С каждым днем становилось горше. Шли без митингов и замен. В окруженье попал под Оршей Наш потрепанный батальон. Зинка нас повела в атаку. Мы пробились по черной ржи, По воронкам и буеракам, Через смертные рубежи. Мы не ждали посмертной славы, Мы со славой хотели жить. Почему же в бинтах кровавых Светлокосый солдат лежит Ее тело своей шинелью Укрывала я, зубы сжав. Белорусские хаты пели О рязанских глухих садах. 3. Знаешь, Зинка, я против грусти, Но сегодня она не в счет. Дома, в яблочном захолустье Мама, мамка твоя живет. У меня есть друзья, любимый У нее ты была одна. Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом бурлит весна. И старушка в цветастом платье У иконы свечу зажгла Я не знаю, как написать ей, Чтоб она тебя не ждала.
Ольга Берггольц «...Я говорю с тобой под свист снарядов...» Август 1941 года. Немцы неистово рвутся к Ленинграду Ленинградцы строят баррика- ды на улицах, готовясь, если понадобится, к уличным боям. * * * ...Я говорю с тобой под свист снарядов, угрюмым заревом озарена. Я говорю с тобой из Ленинграда, страна моя, печальная страна... Кронштадтский злой, неукротимый ветер в мое лицо закинутое бьет. В бомбоубежищах уснули дети, ночная стража встала у ворот. Над Ленинградом — смертная угроза- Бессонны ночи, тяжек день любой. Но мы забыли, что такое слезы, что называлось страхом и мольбой. Я говорю: нас, граждан Ленинграда, не поколеблет грохот канонад, и если завтра будут баррикады — мы не покинем наших баррикад. И женщины с бойцами встанут рядом, и дети нам патроны поднесут, и надо всеми нами зацветут старинные знамена Петрограда. Руками сжав обугленное сердце, такое обещание даю я, горожанка, мать красноармейца, погибшего под Стрельною в бою: Мы будем драться с беззаветной силой, мы одолеем бешеных зверей, мы победим, клянусь тебе, Россия, от имени российских матерей. Август 1941
Блокада застала Ахматову в родном Ленинграде. Она мужественно переносила тяготы жизни в осажденном городе.
Мужество
Мы знаем, что' ныне лежит на весах.
И что' совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах.
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мёртвыми лечь,
Не горько остаться без крова, -
И мы сохраним тебя. Русская речь.
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесём,
И внукам дадим, и от плена спасём
Навеки!
Февраль 1942 г.
Говоря об этой поэтессе, нельзя не выделить особо такую черту её творчества, как гражданственность и патриотизм. Если человек, находящийся под ударом собственной утраты, боли, не окунается полностью в личное горе, а разделяет его с судьбами народа, с горем родины, то у этого человека огромное сердце.
Нет, и не под чуждым небосводом;
И не под защитой чуждых крыл, -
Я была тогда с моим народом.
Там, где мой народ, к несчастью, был.
Вторая годовщина
Нет, я не выплакала их.
Они внутри скипелись сами.
И все проходит пред глазами
Давно без них, всегда без них.
Без них меня томит и душит
Обиды и разлуки боль.
Проникла в кровь – трезвит и сушит
Их всесжигающая соль.
Но мнится мне в сорок четвертом,
И не в июня ль первый день,
Как на шелку возникла стертом
Твоя страдальческая тень.
Еще на всем печать лежала
Великих бед, недавних гроз, -
И я свой город увидала
Сквозь радугу последних слез.
1946
Ю.Друнина *** Я порою себя ощущаю связной Между теми, кто жив И кто отнят войной. И хотя пятилетки бегут Торопясь, Все тесней эта связь, Все прочней эта связь. Я – связная. Пусть грохот сражения стих: Донесеньем из боя Остался мой стих – Из котлов окружений, Пропастей поражений И с великих плацдармов Победных сражений. Я – связная. Бреду в партизанском лесу, От живых Донесенье погибшим несу: «Нет, ничто не забыто, Нет, никто не забыт, Даже тот, Кто в безвестной могиле лежит». *** И откуда Вдруг берутся силы В час, когда В душе черным-черно?.. Если б я Была не дочь России, Опустила руки бы давно, Опустила руки В сорок первом. Помнишь? Заградительные рвы, Словно обнажившиеся нервы, Зазмеились около Москвы. Похоронки, Раны, Пепелища... Память, Душу мне Войной не рви, Только времени Не знаю чище И острее К Родине любви. Лишь любовь Давала людям силы Посреди ревущего огня. Если б я Не верила в Россию, То она Не верила б в меня. Ю.Друнина ТЫ ВЕРНЕШЬСЯ Машенька, связистка, умирала На руках беспомощных моих. А в окопе пахло снегом талым, И налет артиллерийский стих. Из санроты не было повозки, Чью-то мать наш фельдшер величал. ...О, погон измятые полоски На худых девчоночьих плечах! И лицо - родное, восковое, Под чалмой намокшего бинта!.. Прошипел снаряд над головою, Черный столб взметнулся у куста... Девочка в шинели уходила От войны, от жизни, от меня. Снова рыть в безмолвии могилу, Комьями замерзшими звеня... Подожди меня немного, Маша! Мне ведь тоже уцелеть навряд... Поклялась тогда я дружбой нашей: Если только возвращусь назад, Если это совершится чудо, То до смерти, до последних дней, Стану я всегда, везде и всюду Болью строк напоминать о ней - Девочке, что тихо умирала На руках беспомощных моих. И запахнет фронтом - снегом талым, Кровью и пожарами мой стих. Только мы - однополчане павших, Их, безмолвных, воскресить вольны. Я не дам тебе исчезнуть, Маша, - Песней возвратишься ты с войны! *** На носилках, около сарая, На краю отбитого села, Санитарка шепчет, умирая: - Я еще, ребята, не жила... И бойцы вокруг нее толпятся И не могут ей в глаза смотреть: Восемнадцать - это восемнадцать, Но ко всем неумолима смерть... Через много лет в глазах любимой, Что в его глаза устремлены, Отблеск зарев, колыханье дыма Вдруг увидит ветеран войны. Вздрогнет он и отойдет к окошку, Закурить пытаясь на ходу. Подожди его, жена, немножко - В сорок первом он сейчас году. Там, где возле черного сарая, На краю отбитого села, Девочка лепечет, умирая: - Я еще, ребята, не жила...Автор: Ирина Викторовна Маслова